ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ

Сисейкин Фёдор Дмитриевич

      Родился Фёдор Дмитриевич 2 марта 1914 года в деревне Лечищево Истринского района. Русский, беспартийный. В армию мобилизовался в 1941году, будучи уже сержантом запаса.
      Почётное звание Героя Советского Союза ему было присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 июня 1943 года.
      После войны Сисейкин вернулся на родину, в свой колхоз имени Тимирязева. Умер 29 апреля 1979 года.

      Видимо, сама судьба так распорядилась, что Фёдору Сисейкину пришлось принимать боевое крещение в той самой дивизии, которая вела кровопролитные бои на истринской земле, когда враг рвался к Москве. Дивизия, истекая кровью, защищала каждую истринскую деревню, каждый квадратный метр нашей родной земли. Но ещё пятилась назад, отходила. А потом, в начале декабря, вместе с другими соединениями перешла в наступление и погнала врага прочь из Подмосковья, освобождая те же населённые пункты, которые с болью в сердце её солдаты оставляли.
      За стойкость и самоотверженность, за подлинный героизм её личного состава в боях на истринской земле дивизия стала Гвардейской: Теперь её называли уже не 18-й стрелковой, а 11-й Гвардейской стрелковой дивизией.
      Зимой сорок третьего 11-я Гвардейская стояла на Жиздринском направлении. После изнурительных наступательных боёв она приводила себя в порядок, принимала пополнение, доводила до комплекта вооружение. Одним словом, дивизия готовилась к новым сражениям.
      Вот тогда-то и пришёл сержант Сисейкин в роту 40-го гвардейского стрелкового полка. Это был крепкий, ладно скроенный парень. Держался со всеми просто, улыбался, шутил. Если к делу, то мог сплясать, спеть, рассказать быль-небыль. Одним, словом человек пришёлся ко двору.
      И только немногие знали, что живет у этого человека не утихающая боль в сердце - его маленький сынишка подорвался на вражеской мине там, в деревне Лечищево, что вблизи Истринского водохранилища. О своем горе он молчал. И только в редких случаях, когда боль подкатывалась к сердцу, он сжимал кулаки, со скрипом стискивал зубы и как бы про себя говорил: "Ничего, погодите, гады, я до вас доберусь!.." Это он готовился расплатиться с гитлеровцами за свою беду.
      Командир роты Сабиров внимательно присматривался к Сисейкину. А когда дело дошло до распределения новичков, на общем построении роты он сообщил:
       - Товарищ Сисейкин! Назначаю вас командиром пулемётного расчета. По всем показателям этот расчёт пока отстает в сравнении с другими. Так вот вам задание - сделайте расчёт первым в роте!
       - Есть, товарищ командир, сделать расчёт первым! - бойко ответил сержант.
      Прошло какое-то время, и расчёт Федора Сисейкина действительно изменился к лучшему. О нем даже дивизионная газета "За Родину" похвально писала.
      В морозном зимнем воздухе с каждым днём все сильнее чувствовалось дыхание весны. Активных боевых действий пока не было, но полки тщательно изучали стоявшего перед ними противника, засекали его огневые точки. Короче говоря, готовились к наступлению. И тут как-то полковые разведчики собрались в ночь за "языком". Сисейкин - к командиру взвода разведки Барабанову:
       - Товарищ лейтенант, возьмите меня в свою группу.
      Барабанов посмотрел на сержанта, удивился его смелости, но не отказал:
       - Ладно, поговорю в штабе, - пообещал он парню.
      ...Начало поиска шло удачно. Разведчики проникли в расположение противника, бесшумно сняли задремавшего часового и той же тропой отправились в обратный путь. Уже приближались к "воротам" в проволочных заграждениях, когда по отходящим хлестнула пулемётная очередь. Разведчики ускорили шаг. И тут кто-то с тревогой произнес: "Командира нет!". Барабанов шёл замыкающим, и теперь его не оказалось. Сисейкин вызвался вернуться, чтобы выяснить, что с командиром. Не успел он сделать полсотни шагов, как взвилась со стороны немцев осветительная ракета. В её дрожащем свете сержант на снегу увидел безжизненное тело командира. Он подошёл, убедился, что Барабанов уже мертв, бережно взял тело на руки и понёс. Как он шёл - это ему одному знать. Только на заре сержант добрался до своих. Шинель изодрана, руки в кровь изранены снежной коркой, но тело командира донес...
      Пришло время, и дивизия пошла вперед, прогрызая оборону противника. В одном бою Сисейкин с пулемётным расчетом вырвался вперед и залег. Залегла и рота. Наступавшим преградил путь дзот, из которого непрерывно строчил станковый пулемёт.
       - Разрешите, товарищ командир! - произнес Сисейкин, показывая рукой в сторону дзота.
      В бою фронтовики понимали друг друга с полуслова. И Сабиров, догадавшись, о чём просит командир пулемётного расчёта, в ответ кивнул.
      Сисейкин ловко, ужом пополз вперед к дзоту скрытно от противника. Вот и дзот. Храбрец бросает в цель гранату. Вражий пулемёт захлебнулся. Пока рассеялся дым, Сисейкин был уже в дзоте. Он быстро бросился к немецкому пулемёту, убедился, что из него можно стрелять, развернул трофей в сторону немцев и открыл шквальный огонь по врагу. Воспользовавшись благоприятным моментом, рота поднялась в атаку, устремилась вперед. В этом бою Федор Сисейкин уложил 25 фрицев и взял в плен унтер-офицера.
      В ходе наступления на участке Дмитриевка - Полики гитлеровцы зацепились за высотки и не давали нашим подразделениям продвигаться вперед. Наступление затормозилось. Оценив обстановку, наше командование пришло к выводу: лобовой атакой гитлеровцев не сбить, выручит только обходной маневр.
      На следующий день на рассвете гвардейцы, совершив обход, ворвались во вражеские траншеи у одной деревни. С ходу удалось даже захватить несколько крайних домов, закрепиться в них. Но нужен ещё один рывок, чтобы окончательно опрокинуть противника. Сисейкин получает приказ:
       - Зайти в тыл врага и оттуда ударить по немцам.
       - Слушаюсь! - с готовностью воспринял сержант команду и мигом помчался к расчёту. Пулемётный расчёт устремился вперед, достиг, казалось, спасительной лощины. Но в это время гитлеровцы открыли автоматный огонь. Завязался бой. Сначала один пулемётчик в расчёте выбыл из строя, потом - второй. Сисейкин остался в одиночестве. Он занял выгодную позицию у дороги. И тут... показались отходившие гитлеровцы. Что делать? Притворившись убитым у пулемета, Сисейкин подпустил противника на 20-30 метров и открыл сметающий всё на пути огонь, приговаривая: "Это вам, гады, за сына, это за Барабанова!.."
      Когда у пулемётчика уже почти не оставалось патронов, он услышал раскатистое "ура!". Это на выручку пулемётчику устремились гвардейцы, добивая гитлеровцев.
      Помощь очень кстати подоспела. Но Сисейкин лежал уже без сознания, уткнувшись окровавленным телом в продырявленный кожух пулемёта. Вокруг валялись вражьи трупы... 68 трупов.
      Уже в расположении своих он пришёл в себя. В горячке рана показалась пустячной, об эвакуации в тыл и слушать не хотел. И только категоричный приказ командира заставил подчиниться и отправиться в медсанбат.
      Подвиг пулемётчика облетел всю дивизию. Известный поэт Лев Ошанин в те дни опубликовал в газете "За Родину" стихотворение, посвящённое Сисейкину:
      
      Федя Сисейкин -
      простое имя,
      Такой невысокий,
      тихий такой,
      Ничем не приметный
      между другими, -
      Кто мог подумать,
      что он герой?
      
      Отважного пулемётчика из медсанбата, оказав ему неотложную помощь, отправили в тыловой госпиталь. Там он и узнал, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 июня 1943 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Н. Гребенщиков