ТУРИЗМ

Е.Поляков: Воспоминания всплывшего туриста

Беспокойному племени
кочующих по свету
посвящается…

Е.И. Поляков
Воспоминания всплывшего туриста

"Там где пехота не пройдет
и бронепоезд не промчится..."
(слова из песни)

      Стоял ясный, морозный зимний день, когда я впервые услышал о том, что появилась задумка сходить в поход по реке Разварня. Небольшой такой походик, с одной ночёвкой в двух палатках "Зима". Двух - потому, что с нами пойдут Лариса Завикторина и ее милые дети. Я, в принципе, не имел ничего против того, что бы оторваться от заевших, в последнее время, рутинных дел и провести выходные в путешествии по великой русской реке. Тогда я еще не знал, да и не мог догадываться о том, что ждёт нас впереди. Будущее представлялось в розовом цвете и ничто не указывало на предстоящие мне, да и не только мне, испытания.
      И вот однажды, в такую же ясную, морозную субботу, мы собрались в помещении клуба "ИСТОК" для того, чтобы тронуться в путь.
      Дождавшись последнего опоздавшего, которым, кстати, оказался наш завхоз Ванька Гостев, кричавший, что он идет в последний поход (бедняга, он и не знал, что этот его поход действительно окажется последним, но не будем забегать вперед), дождавшись, когда Ванька зашел и крикнул: "Ну чего, кого ждем? Идти пора!", мы тронулись в путь.
      Добравшись до платформы, сели в электричку следующей куда-то в сторону Волоколамска и доехали на ней до ст. Лесодолгоруково, где по слухам должна была протекать великая русская река Разварня. Там довольно таки успешно нам удалось сфотографироваться, сначала на фоне вывески вокзала, а потом у братской могилы. Ах, людская недогадливость! Если бы только мы могли знать, как это было символично по отношению к дальнейшему ходу похода. Но, как говорится - "Если бы, да кабы…"
      После фотографирования наиболее осмотрительные и заботящиеся о своем здоровье люди отправились по дороге в направлении какого-то богом забытого населенного пункта, который еще ко всему прочему даже имел название, и не простое, а Давыдково. А небольшая группа людей, для которых риск стал второй профессией, решила дойти до того же, все тем же богом забытого, поселка, но только не по дороге, а по руслу Разварни, полюбоваться окрестностями и разведать русло для похода на байдарках.
      Неприятности начались, как только мы свернули с дороги. Сначала мы долго пытались обнаружить русло среди свалки сельхозтехники. Вся долина была завалена ржавыми и искорёженными комбайнами, сеялками, тракторами и другой техникой. Казалось, что какой-то злой сказочный великан собирал здесь свою кровавую жатву. Но, наконец, нам удалось обнаружить реку под обломками чего-то железного, и мы направились вниз по течению реки. Правда, у наиболее пессимистично настроенных личностей закономерно вставал вопрос, а по той ли мы идем реке. Слишком уж этот мелкий, заросший ручеёк отличался от того, какой в нашем воображении была великая Разварня, по которой планировался весенний водный поход (первый весенний).
      Так как берега этой, так называемой, реки были труднопроходимы, благодаря большому количеству росшей по берегам растительности, мы были вынуждены начать движение по льду реки. Хотя, если честно говорить, в той реке тогда ничего, кроме льда, и не было. Правда, по руслу растительности было меньше только на самую малость. Тут и там течение реки преграждали поваленные стволы деревьев, просто растущие деревья, еще не успевшие упасть, но некоторые уже успели засохнуть, и мы всю дорогу обламывали их, что бы хоть как-то расчистить фарватер.
      Должен заметить, что эта река действительно оказалась великой. В прямом смысле этого слова. Великая река для первого весеннего водного похода. Не успев пройти и тридцати метров, мы поставили больше тридцати крестиков в местах предполагаемого киля. Причем, в некоторых местах я, как злостный пессимист, пророчил киляние всей группы.
      Так, непринужденно болтая о будущих купаниях, мы продирались сквозь завалы, но если бы мы умели заглядывать в ближайшее будущее, то не стали бы строить столь далеко идущие планы.
      Но вот, вдоволь наползавшись под бревнами и напрыгавшись все через те же бревна, мы, наконец, вышли в район забытой богом деревушки, где встретили наиболее трезвомыслящую часть нашей группы, которая уже давно дошла туда по дороге и вовсю резалась в футболяну.
      Немного поспорив по поводу того кто будет охранять наши рюкзаки на берегу реки и придя к решению, что в этом богом забытом поселочке их стащить просто некому, наша компания присоединилась к остальным.
      Вот тут-то и начались первые неприятности из всех случившихся со мной в этом походе.
      Первая была не очень серьезная, зато увесистая. Кто-то, ну просто кто-то, послав мяч мощным ударом ноги попал прямиком мне в лицо. Мир буквально взорвался у меня перед глазами. Сноп искр фейерверком ударил из глаз, а сознание удалилось вслед за ними. Придя в себя, минут этак через тридцать, я опять включился в бой, но опять ненадолго.
      На этот раз неприятность была гораздо увесистей. Горный ботинок изготовленный из толстой кожи на толстой, тяжелой кожано-резиновой подошве и принадлежащий какому-то Копылов-Царев-Президентову просвистел мимо мяча, который я хотел принять головой, и попал мне по черепу. То, что вылетело у меня из глаз, даже искрами нельзя было назвать. Это был огненный шар ядерного взрыва, это было две Хиросимы плюс три Нагасаки вместе взятые. Когда я смог открыть глаза и посмотреть сквозь мутную пелену на окружающий мир, то увидел, что матч уже давно закончился, а народ надевает рюкзаки.
      Пошатываясь и спотыкаясь, я присоединился к ним. Благоразумная часть нашего коллективчика опять отправилась по дороге. А группа неразумных существ, в состав которой имел несчастье входить и я, все также двинулась по реке.
      Да-а-а-ааа..., не долго мы любовались окрестностями.
      Я шел впереди, когда внезапно услышал за спиной громкий треск и еще более громкий набор русского фольклора. Оказалось, что мой недавний обидчик, а именно тяжелый "вибрам", одетый на ногу Копылов-Царев-Презедентова, провалился под лед, захватив с собой ногу. То, что осталось, и было источником столь громких криков. Но не зря говорят – "Не было бы счастья, да несчастье помогло". Промокшие штаны быстро замерзли и перестали продуваться ветром. Это происшествие как-то скрасило однообразие лазанья под деревьями. Мы начали дружно потешаться над виновником торжества, отпускать остроты в его адрес, но это продолжалось недолго. А точнее до того как подобные происшествия стали периодически происходить с некоторыми из нас. В частности, не будем показывать пальцами. Постепенно такое доказательство того, что в речке есть вода стало надоедать и нам стало становиться не до смеха. Каждое новое погружение вызывало все меньший залп острот. Но надо отдать должное нашему оптимизму, несмотря ни на что они всё же продолжались. Это касается и погружений, и острот. Но на этом коварства реки не прекратились.
      Внезапно, за очередным изгибом реки мы обнаружили две трубы, которые изображали из себя мост. Во всяком случае, пытались изобразить что-то похожее. Посовещавшись, мы пришли к выводу, что у нас есть два варианта. Или возвращаться, что было сделать легче всего, или обходить мост для чего надо было по глубокому, почти непроходимому снегу лезть куда-то вверх, а потом по такому же снегу спускаться вниз. Мы подумали и выбрали третий, а именно пролезть в трубу. И как ни странно эта сумасшедшая авантюра увенчалась успехом. Ползком, не снимая рюкзаков, мы смогли пролезть по узкой щели, где, казалось, не могла протиснуться и мышь. Но вот очередная преграда преодолена, и мы пустились вперед, на встречу с благоразумной частью группы.
      Встреча эта вроде бы должна была произойти возле деревни Колшино расположенной немного в стороне от реки. Поэтому заметив на высоком обрывистом берегу какие-то строения мы вскарабкались наверх и обнаружили, что это не Колшино, а какой-то пионерлагерь с прозаичным названием "Ёлочки". Первая мысль была "Все, заблудились, погибли, прощай родная хата и милые друзья". Но потом мы быстренько подсчитали, что основной запас продуктов и палаток находиться у нас и успокоились. И не только успокоились, но даже стали для отмазки делать вид, что усиленно ищем остатки группы и что нам очень плохо без них.
      Каково ж было наше разочарование, когда нас обнаружила поисковая группа благоразумных. Похоже, они опять проявили благоразумие и еще раньше нас подсчитали, что у них народ, а у нас то, что этому народу надо есть и то в чем этому народу надо спать. Понурые, недовольные, но с радостными минами на лицах мы слились с остальной группой, вслух благодаря судьбу за то, что нас нашли, а в уме проклиная ее.
      Но устроенный на месте встречи перекус вернул благодушное настроение. Правда, сначала его долго готовили и, чтобы скрасить ожидание, мы погоняли футболян на участке открытого льда, в опасной близости от полыньи, в которой периодически купался мяч.
      Перекусив, чем бог послал, а послал он нам в тот раз хлеб, сало, колбасу, горячий чай, баранки и многое, многое другое, мы тронулись в путь.
      На этот раз, как это ни странно, даже наиболее благоразумные отправились с нами по реке. Правда потом выяснилось, что они все-таки опять поступили так неспроста, а, зная, что к предполагаемому месту ночевки не ведет ни одна дорога и добраться до него иначе как по реке невозможно.
      Но вот после множества приятных и не очень происшествий, накрутив по милости Пахомова Михаила Сусановича кучу лишних километров, когда он пытался, свернув с реки, укоротить путь, а также после долгих споров, от которых охрипли наши глотки, мы выбрали подходящее место для ночлега.
      Тут одни стали ставить палатки, другие заготавливать дрова на ночь, а я с несколькими молодыми и не очень товарищами приступил к дежурству.
      Дежурные мне попались мировые, поэтому вместо того, что бы сидеть у костра и осуществлять общее руководство приготовлением пищи, мне пришлось самому (почти) пилить дрова, колоть их, ходить за водой, засыпать в котел продукты, варить то, что получалось, пробовать этот подгоревший супчик, который был моим любимым детищем, да еще показать как он мне нравится. Если бы тем же параллельно со мной не занимались остальные дежурные, мне бы стало плохо.
      Покончив с ужином, мы приступили к проведению культурной программы похода. Она заключалась в том, что двоих наших товарищей, а именно Строева Алексея и Гостева Ивана посвящали в туристы. Этому мероприятию предшествовала длительная подготовка, причем организаторы буквально разрывались между своими непосредственными обязанностями организаторов этого мероприятия, очередным матчем по футболу, который проходил в абсолютной темноте, и мяч находили по звуку и на ощупь (если ударил по упругому - то это мяч, если по рыхлому - это снег, если по твердому то это дерево или голова вратаря, а если по мягкому - то это просто игрок соседней команды), и разговорами у костра и в палатке.
      Молодое поколение Завикторинцев под шумок воспользовалось моментом и, забравшись в теплую палатку (с печкой), задало храпака. Пришлось потом приложить массу усилий для того, что бы вытащить их оттуда. И всё равно, несмотря на все наши усилия, несколько человек осталось спать. Там их и бросили, решив, что пусть будет несколько спящих в палатке, чем спящих на построении, тем более что они и одеться сами не смогли бы, а нам их одевать было лень.
      Но вот тёмной, тёмной ночью в сильный, сильный мороз, в двенадцать, двенадцать часов все, кроме храпящих, построились на небольшой полянке, примерно два на два метра, вывели перед строем ничего не подозревающих виновников торжества и начали над ними издеваться.
      Вспомнили все трюки, за которые выгоняют из школы садистов, и применили к ним.
      Это и пытка сгущенкой, когда бедным, связанным по ногам посвящаемым, показывают банку настоящей сгущенки и начинают таскать ее на веревочке у них под носом. Но в этом испытании им помогла неистощимая жизненная сила Ваньки Гостева, который так рванул за сгущенкой, что не только утащил за собой не успевшего ничего сообразить Лешку Строева, но и поймал банку.
      Видя такую сплоченность и взаимовыручку испытываемых, народ не на шутку перепугался и решил поссорить их между собой. Для этого им завязали глаза, дали по спальнику и заставили колотить друг друга, кто больше раз зацепит. Все зрители подсказывали участникам, где прячется противник. Я подсказывал и тому и другому, причём наводил не на противников, а на зрителей. Тут-то чуть было и не пробил смертный час Сережки Волкова. Иван, широко размахнувшись, описал спальником широкий круг над головой и, резко развернувшись, опустил его на фейс (лицо) ничего не подозревающего Сережки. От такого удара, способного поколебать и Соколиную горку, Сергей отлетел метров на много, зарылся в сугроб и испачкал всю поляну. Нет, не тем, что вы подумали, отнюдь. Он измазал ее своей кровью, которая хлестала у него из носа как у свежезарезанного быка из горла. Ванька, ощутив мощь нанесенного удара, приготовился обрушить такой же на Горыныча, не змея а просто Андрюшку Лукиенко. Но старый дедушка ВДВ вовремя стащил с него повязку. Опять его спасла реакция.
      После того как драчунов растащили, их попытались отравить, подсунув смесь цианида, бромида, хлорида, чеснока и варенья. Но и эта адская смесь, одной капли которой достаточно для того, что бы отравить всю Францию вместе с Англией заодно, не смогла поколебать их. Как истинные туристы они съели свои порции и попросили добавки.
      Видя такую твёрдость туристского духа и верность туристским традициям, их поставили на колени, измазали им лбы печатями и посвятили их в члены кочевого племени туристов.
      После этого был небольшой сабантуйчик по этому поводу. На банкете присутствовали: Чай, Варенье, Сгущенка, Баранки и прочие официальные лица. Также там были неизвестно откуда появившиеся туристы.
      Подзаправившись, толпа разошлась по палаткам. Кто в теплую - с печкой, а кто в холодную, с обледеневшими стенами. Те, кто попал в теплую палатку, болтали всю ночь, а те кто попал в холодную, и я в том числе, залезли в спальники и через непродолжительное время "отрубились" или если вам так больше нравиться – уснули, с думой о том, что день грядущий нам покажет…

г.Истра, февраль 1994 года