ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ

Санбат

Назад | Содержание | Вперёд

      Привезли меня в санбат. Поместили сразу в палату тяжелораненых. Там, знаете, большая палата такая, в ней постелили одеяла, как солдатские шинели.
      Я лёг, лежу, и вдруг через какое-то мгновение, я уже не помню, сколько там пролежал, кто-то называет мою фамилию.
      Я говорю:
      - Это я.
      А разобрать там, кто где, невозможно. И вот, представляете, медсестра оказалась девушкой, которая училась вместе со мной в Тюшино. Она была деревенской, Бочарова. Она узнала меня, она была лейтенантом, и, видимо, дежурила по санбату, когда прочитала мою фамилию. Редкая же фамилия, наверное, это я предполагаю.
      И вот она взяла меня:
      - Ты, - говорит, - идти можешь?
      Я говорю:
      - Могу.
      Я, конечно, идти не мог. Так она меня на себе потащила из палаты. Потом где-то меня помыла и повела в хирургическую...
      В хирургической меня развязали, оторвали все бинты. В общем, рассмотрели.
      - А чего, - говорит, - давай завяжем и пусть дальше едет.
       Кстати говоря, с хирургом, который меня принимал, я встречался после войны.
      Он меня обнял:
      - Ты живой!
      Он полковник, маленький такой, у меня есть фотография, где я с ним. Он не говорил, что меня помнит, говорил:
      - Все, что выше пояса - это моё ранение.
      Я помню, что был какой-то хирург, не думаю, чтобы он был маленьким, он мне казался большим, хотя это всё происходило как во сне...
      После перевязки меня эта сестра тут же отправила в госпиталь. Меня привезли в госпиталь в какой-то маленький город, забыл его название. Там я пролежал два дня, а потом меня на самолёте, на "кукурузнике", отправили в Тулу.
      Весь самолёт набили ранеными, а меня подвесили под крыло, поскольку, говорили, что сидеть я не могу. А я, действительно, всё время терял сознание. Может, в каком-то мешке подвешивали...
      Я сейчас не помню. Были какие-то ремни, не могу точно сказать. Но помню, что я лежал на самолёте.
      Привезли меня в Тулу, а там, в Кировском поселке, есть школа, и в ней располагался госпиталь.
      Когда я рассказал Русанову Николаю Николаевичу, где я лежал, (Русанов - туляк) он сказал, что это школа, в которой он учился.
      В Туле я пролежал, наверное, месяц и, как абсолютно безнадежный, был отправлен сначала в Москву, а из Москвы на санитарном поезде в Красноярск.
      До Красноярска меня не довезли, потому что я упал с полки, а вагон наш был не санитарный, обычный, такой жёсткий. Это самые старые вагоны... Я упал с полки и меня, видно, долго приводили в чувство и решили меня высадить... Это я теперь всё соображаю... Тогда я, конечно об этом не задумывался.

Назад | Содержание | Вперёд