ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ

Встречи с однополчанами

Назад | Содержание | Вперёд

      Мне, честно говоря, тяжело рассказывать, потому что я 50 лет не рассказывал... Слушают все генералов, ещё кого-то... Чего там солдаты...
      Я даже вот, честно говоря, когда ездил на встречу со своими однополчанами... вот у меня фотография, это вот мой командир роты и вот это - Лидия Степановна, наш санинструктор.
      Но она уже умерла и Иван Васильевич умер тоже...
      И вот эта женщина, тоже санинструктор, только не наша, тоже умерла.
      А вот это Петр Моглов, живет в Красногорске. Не знаю живой он или нет. Он председатель Совета ветеранов нашей 324-ой дивизии.
      А это был казначей, он умер.
      Встречались мы там часто. Ханин Иван Васильевич, мой командир роты меня всегда просил:
      - Ты приезжай, - говорит, - ты единственный, кто остался из роты!
      Нас всего трое осталось. Третий живет где-то далеко. Но сейчас из всего этого нашего 95-го полка остался только я один.
       Как-то лет 10 тому назад, если не больше, мне младшая дочь говорит:
      Папа, почему ты никогда не ездишь на встречи?
      Я говорю:
      - Ну, кто меня помнит? Там полковники все, они там друг друга знают, а кто меня помнит? Никто.

      Потому что солдат, пехота, пока его не убьют или ранят, уже больше не возвращается.
      В конце - концов, я поехал. Приехал с младшей дочерью, с зятем и с внучкой в парк Горького. Подошли. На набережной стоит дощечка -"50-я армия". Я спрашиваю:
      - А где 324-я дивизия?
      Мне говорят:
      - А, вон, там...
      Я подошёл, точно, - там. Лежит эта табличка на скамейке. Люди уже разошлись.
      Я взял, поставил, может, думаю, подойдёт кто. Точно, подходит один мужик и говорит:
      - Слушай, ты не из 95-го полка?
      Я говорю:
      - Да.
      - Слушай, а ты меня помнишь?
      А он, главное, в черных очках. Это через 50 то лет вспомни его, да еще в черных очках. Я говорю:
      - Ты хоть бы очки снял.
      Он снял очки. Ну, что-то вспоминается, но что?
      - Помнишь, мы с тобой в разведку с боем ходили?
      А когда в обороне стояли, ходили в разведку с боем. Я всего 2 раза был. Он говорит:
      - Ну, как же ты меня не помнишь, я же был прислан из штаба полка!
      А я тебя узнал, ты, вот, длинный такой! И тогда был длинный... А он меньше меня ростом. По званию, я тогда был вроде помкомвзвода. Но помкомвзвода был такой Золотарев, его ранило, кстати говоря, тяжело в задницу. Он полз и, надо же было, его шлёпнуло. В таз попало... Такая боль, видно... Так кричал... Ну, и меня, значит, назначили временно. Да...
      Вот так я встретил единственного человека, который меня узнал... Даже Иван Васильевич Ханин, командир моей роты, в которой я пробыл почти 4 месяца, и тот говорит:
      - Не помню я тебя. Откуда я знаю солдат? Они там всё время менялись!
      Так что, только один меня узнал... Это было 15 лет назад...
      Была на фронте встреча с Лидией Степановной, которую она, по-моему, потом придумала... А дело было так:
      Когда прибыло очередное пополнение, командир роты говорит:
      - Ну, давай, кто-нибудь один, сопровождай меня, идём за пополнением!
      Я пошёл с командиром. Командир зашел в штаб полка, а я прилег, там бугорок такой был. Лежу.
      Первое, что сразу же делает солдат, как только появляется возможность, это - лежать. Была весна 43-го года, мы были в обо-роне.
      Подъезжает на двуколке девушка - санинструктор. Тогда уже носили погоны и вот она, значит, старшина, подъезжает и говорит:
      - Слушай, солдат, помоги мне выгрузить.
      Я говорю:
      - Что выгрузить?
      Я там немного "поломался", конечно, но помог.
      Она была такая худенькая, беленькая, красивая. На фронте все девчонки были красивые. Когда мы встретились после войны то, конечно, друг друга не узнали. Она спрашивает:
      - Ты из какого полка?
      Я говорю:
      - Из 95-го.
      - Я была в 95-ом, а потом перешла в 93-ий полк.
      После ранения ей поменяли полк.
      Я говорю:
      - Да я санинструктора видел всего один раз, да и то помогал ей разгружать машину.
      - Что ты говоришь?
      А женщины лучше помнят какие-то детали...
      - Я, говорит, помню, такой пацан длинный, худой разгружал мне двуколку.
      Вот это Лидия Степановна... Такая не боевая, что ли, но хорошая встреча.
      После этого она все время присылала открытки, всегда искала меня на встречах, всегда обнимала, радуясь, что я остался живой.
      В прошлом году она умерла от инфаркта... Я ей открытку прислал, а от неё - нет. Потом её муж позвонил мне и говорит:
      - Лида умерла.
      Вот такие встречи, значит. А Ханин тоже... Я ему послал 9-го мая, а от него нет. И вдруг приходит открытка, что Иван Васильевич скончался. Он очень больной был, он мой ровесник, кстати сказать, но очень больной, очень. На вид он выглядит даже лучше меня, а так он очень больной. Еле-еле ходил. Перенес инфаркты. Я ему на встречи привозил снимки, сфотографировался с ним, с Иваном Васильевичем.

Назад | Содержание | Вперёд